Президент Владимир Путин подписал закон, присваивающий «Росатому» статус федерального оператора по обращению с отходами I и II классов опасности. По словам депутатов и чиновников, сейчас на рынке обращения с высокотоксичными отходами хаос: опасный мусор вывозится в леса, а сколько именно его образуется в стране, никому не известно. Участники рынка не до конца разделяют это убеждение, но также видят в отрасли ряд проблем. “Ъ” выяснил, что сейчас происходит с такими отходами, сколько их образуется, а также как предприятия научились скрывать такой мусор.
Пока внимание в стране направлено на обращение с твердыми коммунальными отходами (ТКО), по-прежнему вне полноценного регулирования остается более опасный мусор. Так, отходы I (чрезвычайно опасные) и II (высокоопасные) класса по уровню своего воздействия на здоровье населения и окружающую среду занимают следующее место после ядерных и радиоактивных отходов. В экологическом правовом центре «Беллона» обращают внимание, что первые содержат в значимых количествах чрезвычайно опасные вещества, воздействие которых нарушает экосистему в такой степени, что определить период восстановления практически невозможно. К ним относятся, в частности, фтороводород, соли свинца, талий, диэтилртуть, циановодород — эти вещества могут содержаться в ртутных люминесцентных лампах и термометрах, трансформаторах, конденсаторах, маслах, а также многих других материалах и оборудовании.
Отходы II класса также оказывают значительное влияние на окружающую среду: восстановление экосистемы может произойти не раньше, чем через 30 лет. К высокоопасному мусору относятся вещества, которые содержатся, например, в аккумуляторах и автопокрышках.
Президент корпорации «ГазЭнергоСтрой» Сергей Чернин (компания ликвидирует объекты с токсичным мусором) считает, что сейчас рынок опасных отходов на 75% находится в тени.
В России многие вопросы обращения с отходами I и II класса опасности находятся в серой зоне,— соглашается генеральный директор центра "Беллона" Александр Никитин.— Это беспокоит всех, потому что она граничит с зоной криминала».
В «Беллоне» также заявляют, что при недостаточно развитой законодательной базе и плохо организованной системе контроля за образованием и последующей утилизацией таких отходов нельзя обеспечить и гарантировать, что опасность от такого мусора не затронет окружающую среду и людей.
«Мы даже не смогли добиться официальных данных об объемах образования этих отходов, нам никто не сказал точно, сколько их в год образуется,— заявлял глава думского комитета по экологии и охране окружающей среды Владимир Бурматов.— По экспертным оценкам, это примерно 350 тыс. тонн ежегодно».
«Сейчас такие отходы чаще всего выбрасывают в мусорное ведро»
Отлаженной системы учета таких отходов в стране действительно нет, заявили “Ъ” в Минприроды. В основе статистики лежит отчетность по форме «2-ТП (отходы)», которую предприятия раз в год сдают в Росприроднадзор в уведомительном порядке. В ней отображается, сколько предприятие образовало отходов и что потом с ними сделало. На основании этих сведений в Росприроднадзоре “Ъ” сообщили, что в 2018 году в России образовалось 278,1 тыс. тонн отходов I и II классов опасности (из них I класса — 21,8 тыс. тонн, а II класса опасности — 256,2 тыс. тонн). Александр Никитин обращает внимание, что эта форма — единственный официальный источник для статистики образования чрезвычайно опасных отходов.
Главный инженер компании «Экоресурс», занимающейся обращением с опасными отходами, Федор Белоногов подчеркивает, что эта форма не учитывает образование опасного мусора физическими лицами: «Этот источник образования полностью выпадает из статистики, а в быту также есть много отходов этих классов. Например, мы посчитали, что для миллионника Красноярска каждый житель выбрасывает одну ртутную лампу в год. Также можно посчитать и по тем же термометрам и батарейкам». По разным оценкам, каждый россиянин выбрасывает около 5–7 батареек в год.
Председатель межрегиональной инициативной группы по экологической безопасности Санкт-Петербурга и Ленинградской области Виктория Маркова напоминает, что такие отходы образуются у каждого человека: «Почти в каждом доме есть компьютер и телефон, а аккумуляторы в них — это отходы II класса. Также у многих есть аэрозоли. А в каждой школе и больнице есть ртутные лампы. Если наладить систему их сбора, то они будут перерабатываться. Но сейчас такие отходы чаще всего выбрасывают в обычное мусорное ведро».
Директор Института экологии НИУ ВШЭ Борис Моргунов указывает, что до 30% коммунальных отходов содержат опасные вещества. Региональные операторы подтвердили “Ъ”, что в обычном мусоре находятся токсичные вещества, оценив их содержание в нем от 6% до 15%.
Господин Белоногов говорит, что чаще всего региональные операторы без собственных мощностей по сортировке мусора отвозят опасные отходы вместе с остальными на свалку. По словам Александра Климова из Национальной экологической компании, региональным операторам не выгодно заниматься дополнительной отсортировкой тех же батареек из твердых коммунальных отходов на мусоросортировочных станциях: «Все сортировки и все операторы, которых я видел, никогда не образовывали ни одной тонны, ни одной штуки батареек, хотя есть такой норматив. Для них это просто дополнительные затраты».
Сейчас россияне могут либо сдать отходы в специальные пункты сбора или заключить договор с компанией, которая займется их утилизацией. Либо управляющая компания может заключить договор на вывоз батареек и поставить такой контейнер в подъезде.
Также во многих регионах токсичный мусор принимают ряд торговых сетей. Впрочем, все опрошенные “Ъ” эксперты заявляют, что система сбора чрезвычайно и высокоопасных отходов у населения в стране не налажена. В некоторых регионах есть специальные программы, однако они реализованы на уровне города. Например, первая такая кампания появилась в 2008 году в Санкт-Петербурге.
По словам химика-технолога Ольги Ереминой, у населения низкая культура и информированность в этих вопросах: «Некоторые бабушки сажают клубнику, потом сжигают бутылки и для удобрения посыпают этой золой рассаду. И никому в голову не приходит, что внуку ты потом принесешь полную таблицу Менделеева. Многие просто выкидывают в баки отработанные или битые ртутные лампы. А то, что пары ртути отравляют 20 кубов воздуха, никто не задумывается».
Федор Белоногов считает, что в первую очередь виноваты не сами граждане, а отсутствие кампаний по информированию и просвещению населения: «На упаковках не всегда написано, куда это надо сдавать». Он также отмечает, что система сбора такого мусора должна базироваться на принципе шаговой доступности: чтобы любой житель, не потратив много времени, его сдал: «А вот эти пункты у нас почти никак не организованы ни в одном регионе».
В Росприроднадзоре признают, что точек сбора опасных отходов в стране недостаточно: «Правила обращения с батарейками в законодательстве не закреплены. В силу недостаточного количества мест, высока вероятность их попадания вместе с ТКО».
В ведомстве обратили внимание, что в рамках расширенной ответственности производителей и импортеров для батареек установлен самый высокий сбор — 34 тыс. руб. за тонну, «в связи с чем сами производители и импортеры батареек должны быть заинтересованы в их утилизации». «При этом для населения также должна быть создана инфраструктура для их сбора и утилизации или определена ответственность управляющих компаний за организацию их сбора»,— заявили “Ъ” в Росприроднадзоре.
«В законодательстве есть лазейка, когда на деле у предприятия образуются отходы, а оно реализует его как продукт»
При этом около 90% всех отходов I класса, о которых отчитываются предприятия, составляют ртутные лампы (люминесцентные, кварцевые, бактерицидные и др. источники освещения). Их в 2018 году образовалось 19,8 тыс. тонн. Также в прошлом году 21,8 тонны ртутных термометров и 40 тонн батареек потеряли свои потребительские свойства. По мнению Александра Климова, эта статистика близка к истине: «Если и есть погрешность, то она не более 15%». «Дело в том, что ртутные лампы образуются абсолютно у всех видов предприятий, а другие токсичные отходы далеко не у всех,— объясняет он.— Рынок сложился таким образом, что любой проверяющий из Росприроднадзора во время проверки держит у себя в голове, что у всех есть ртутные лампы. Во-первых, эту позицию легко проверить, а, во-вторых, их не назовешь б/у и не проведешь через продукцию».
Виктория Маркова обращает внимание, что у некоторых компаний образуются и другие высокотоксичные отходы в небольших количествах, однако «отчитываются не все»: «Из 444 видов отходов I и II класса более половины отходов просто отсутствуют в итоговой отчетности. Это большая проблема». Так, например, в докладе «Беллоны» подчеркивается, что в стране достаточно предприятий, которые занимаются производством спиртсодержащих напитков: «Однако ни одно из них не отчиталось за образование отхода II класса опасности "масла сивушные при ректификации спирта-сырца в производстве изделий ликероводочных"». Один из собеседников “Ъ” на рынке обращения с высокотоксичными отходами рассказывает, что действующая система выстроена так, что предприятию выгодно занизить класс опасности или перевести в другой: «Например, есть ПДК для ртути 2,1 мг/кг. Если исходное сырье в этом объеме сдавать, то это одно, а если разбавить грунтом, то получатся уже другие концентрации».
Александр Никитин объясняет, что предприятия, помимо формы присылают в Росприроднадзор еще нормативы образования отходов — сколько их в принципе образуется на предприятии: «Каждая компания имеет свои данные об образовании. Многие в этих нормативах указывают намного меньше отходов, чем образуется на самом деле». Он также обращает внимание, что предприятия присылают эти данные в ведомство в уведомительном порядке.
Когда я работала на одном предприятии, оно отчитывалось по лимитам, что образует 10 ртутных ламп в год,— рассказала “Ъ” Ольга Еремина.— Но, как оказалось, их намного больше, а это все просто распихивалось по углам. Я насчитала 11 тыс. штук отработанных ламп, которые годами не сдавались».
Среди основных нарушений, которые находят прокуроры в ходе проверок, отсутствие паспортов на отходы, неправильное хранение токсичных отходов на предприятии и несвоевременное предоставление отчетности в Росприроднадзор. За это, кстати, предприятиям грозят санкции: компанию оштрафуют на сумму от 20 тыс. до 70 тыс. руб., а ее должностных лиц — от 10 тыс. до 20 тыс. руб. За повторное непредставление отчетности штраф составит до 150 тыс. руб. По другой статье КоАП за сокрытие или искажение экологической информации максимальный штраф для предприятий — 80 тыс. руб.
Госпожа Маркова обращает внимание, что для многих предприятий эта сумма несущественна, в то время как подобные случаи нарушений распространены.