Алексей Буглак, президент Ассоциации добытчиков минтая (АДМ), рассказывает о том, как и почему экосертификация стала диктовать правила игры на мировом рыбном рынке и как в этот тренд вписывается Россия.
Фото: Дмитрий Феоктистов / ТАСС
Чтобы сохранить промысловые возможности не только в краткосрочной перспективе, но и для всех будущих поколений, мировое сообщество использует различные методы — от научных исследований и борьбы с нелегальным выловом до повышения экологической ответственности бизнеса.
Особое место в этом списке занимает экосертификация рыболовства. Ее задача — не допустить переловов, минимизировать негативное воздействие на окружающую среду, чтобы вести устойчивый промысел долгие годы.
Экологическая сертификация промысла того или иного вида — независимая комплексная оценка их соответствия критериям устойчивого рыболовства. Речь идет не только о качестве рыбной продукции, но и о влиянии промысла на окружающую среду и сохранность запасов добываемого ресурса. Объекты сертификации — отдельные промысловые популяции и районы лова (то есть виды рыбы и район его добычи).
Сегодня мировой рынок сертифицированной рыбопродукции оценивают более чем в $14 млрд, из которых $2 млрд — «добавочная стоимость» эколейблов, и она постоянно растет. В России идея национальной сертификации обсуждалась давно, но в качестве государственной задачи ее зафиксировали только в 2019 году — в Стратегии развития рыбохозяйственного комплекса до 2030 года.
Как зарождалась экосертификация
Cчитается, что добровольная экологическая сертификация впервые появилась в Германии в 1977 году. Это была программа Blue Angel, которая существует до сих пор и охватывает более 12 тыс. различных товаров (от электроники до текстиля), производимых без ущерба для окружающей среды.
В рыболовстве экосертификация зародилась в середине 1990-х. В 1995 году Всемирный фонд дикой природы (WWF) запустил кампанию Endangered Seas, которая получила широкий отклик в Европе — общественность узнала о серьезных экологических проблемах, которые создают рыбные промыслы: масштабные переловы (чрезмерный вылов рыбы), использование губительных орудий лова, выбросы, смертность редких и исчезающих видов фауны, негативное влияние на экосистемы и т.п.
На фоне этого WWF начала сотрудничать с одним из главных игроков рыбного рынка того времени — компанией Unilever (в середине 1990-х она контролировала четверть рынка замороженных рыбных полуфабрикатов в США и ЕС). Время было удачное: Unilever только что с ощутимыми финансовыми и репутационными потерями пережила крупный скандал с использованием в производстве говядины, зараженной коровьим бешенством.
В этот же период FAO (продовольственная организация ООН) разработала Кодекс ответственного рыболовства, который впоследствии стал методологическим фундаментом для большинства «рыбных» сертификаций. В 1997 году WWF и Unilever создали некоммерческую организацию Морской попечительский совет (Marine Stewardship Council, MSC).
Ситуация не была уникальной именно для рыбной отрасли. Она лишь повторяла процессы, через которые ранее прошли лесная индустрия, производство текстиля и электроники. В этих отраслях, как и в рыболовстве, катализатором изменений стали медиаскандалы и разоблачения.
Без права на выбор
Добытчики и переработчики выступали категорически против сертификации промыслов. Например, в конце 1990-х американская ассоциация National Fisheries Institute (NFI) даже приняла декларацию, где заявила, что никогда не будет сотрудничать с MSC. Но создатели будущего тренда продолжали работать с общественным мнением. Все больше потребителей выражали обеспокоенность происходящим в отрасли. А они ведь не только покупают, но и выбирают.
На запрос общества стали реагировать политики. Государственные структуры, в том числе международные, такие как FAO и UNEP (программа ООН по окружающей среде), начали финансировать и поддерживать проекты по экоответственности, еще сильнее укрепляя в обществе запрос на независимую сертификацию.
Но главными драйверами этого процесса стали ретейлеры: они один за другим стали брать на себя публичные обязательства о переходе на торговлю сертифицированной рыбой. В 2001-м первые такие продукты появились в Metro и Ahold, в 2004 году — в Carrefour. В 2002 году сеть Sainsbury’s заявила, что к 2010 году полностью перейдет на MSC-сертифицированную рыбу. С аналогичным заявлением выступил ретейл-гигант Walmart. В 2011 году аналогичное обязательство взял на себя McDonald’s. Цепная реакция была запущена. Никто не хотел оставаться за бортом экодвижения.
В этой ситуации производителям рыбопродукции ничего не оставалось, кроме как переходить на сертифицированный товар и убеждать своих поставщиков сертифицировать районы вылова. Кстати, эти шаги позволили им получить преимущества, расширили возможности доступа и на рынки, и на полки.
Доплата за заботу об экологии
Потребители к тому моменту уже были готовы доплачивать за «заботу об экологии». Разница в цене на сертифицированное и несертифицированное сырье начала расти. В 2010–2013 годах в случае с филе минтая на европейском рынке, например, она составляла 10–15%.
Конечно, размер «экологической премии», которую потребитель готов заплатить, напрямую зависит от богатства страны и доходов населения. Согласно опросам, например, 77% покупателей США обращают внимание на происхождение продукта и экомаркировку, но только половина из них согласны доплатить за сертифицированные товары от 10 до 20%. Европейский потребитель ставит устойчивость выше цены в списке факторов, влияющих на выбор. Приемлемой считают надбавку к цене от 13 до 18%. Совсем другая картина в менее экономически развитых и обеспеченных странах, в том числе в России. У нас выбор потребителя главным образом определяют соотношение цены и качества.
Чем больше денег генерируют продажи и роялти сертифицированной рыбы, тем больше средств направляют владельцы этих экостандартов на маркетинг, продвигая как саму идею сертификации, так и свой лейбл.
Неправительственные экологические организации также инвестируют в маркетинг, подогревая потребительский «запрос». Например, издают различные гайды с рекомендациями по выбору рыбы, формируют рейтинги, что влияет на добытчиков и переработчиков.
Но надо признать, что сертификация приносит пользу: вынуждает внедрять щадящие практики лова, разрабатывать и выполнять природоохранные программы, считаться с экологией.
Российская рыба — в Лиге чемпионов
Сегодня в мировой рыбной индустрии есть два явных лидера по сертификации промысла — MSC и Friends of the Sea (FOS).
По стандарту MSC сертифицировано 14–15% мирового вылова. По тоннажу FOS немного впереди: на его долю приходится более 15%, но он включает не только дикий вылов, но и аквакультуру.
Если использовать футбольную терминологию, то MSC — это Лига чемпионов, а FOS — Лига Европы. Оба турнира престижны, но первый престижнее и более затратный. Российские промыслы «играют» в Лиге чемпионов. Сертификат MSC имеют около 25 из них (30% от российского вылова водных биоресурсов). Их могло бы быть больше, но это достаточно затратный и сложный процесс.
Мир «сертификационных джунглей»
Сегодня стандартов такое количество, что устоялось выражение «сертификационные джунгли». Их действительно настолько много, что возникла необходимость сертификации сертификационных программ! В 2014 году для наведения порядка в них был запущен проект GSSI. Его задача — подтвердить соответствие многочисленных программ экосертификации положениям Кодекса ответственного рыболовства FAO.
Национальные стандарты приживаются пока не очень хорошо. В конце 1990-х годов американцы предприняли попытку запустить свой стандарт, но неудачно. Вторая попытка там была предпринята в 2012 году, когда вылов лососей на Аляске лишился сертификата MSC. Америка решила развивать собственный стандарт — Responsible Fisheries Management (RFM) в противовес MSC. Сегодня на соответствие ему сертифицировано восемь промыслов и 27 водных биоресурсов, добываемых в водах Аляски. До 2019 года программа финансировалась из бюджета Института маркетинга морепродуктов Аляски (ASMI). Но в последние несколько лет он пытается от нее избавиться, потому что RFM — это больше политика, чем коммерческий проект. Роялти, которые собирает программа, не хватает для ее функционирования и развития. Схожая ситуация с исландской программой сертификации Iceland Responsible Fisheries Certification. Этот стандарт был создан Ассоциацией рыбопромышленников и поддерживается Министерством рыболовства страны. Оба стандарта «застыли», даже несмотря на то, что получили аккредитацию GSSI.
Сертификация в России
Говоря о российской сертификации в сфере рыболовства, создание которой зафиксировали в качестве одной из задач Стратегии развития рыбохозяйственного комплекса, важно ответить на главный вопрос: на кого она будет ориентирована? На внутренний рынок?
Как я уже говорил ранее, мотивация должна идти от рынка, от потребителя. Но исследования показывают, что такой критерий, как «устойчивость источников рыбы», не входит в список факторов, которые влияют на российского потребителя при покупке. А ведь именно он в конечном счете платит за сертификацию. Если ему это не нужно, то будет тяжело убедить в обратном переработчиков и ретейлеров. Очевидно, что нужны инвестиции в информирование и создание запроса среди россиян.
Если же мы говорим о внешнем рынке, тогда эта задача еще сложнее — она займет годы, потребует миллионных инвестиций, так как в основе стандарта должна лежать серьезная наука, а сама программа должна быть независимой и прозрачной. Система управления не может сертифицировать сама себя — в этом случае международный рынок ее просто не примет.